Кроме того, точная характеристика научной деятельности через ее метод, возможно, могла бы снять остроту проблемы истины. Ведь понятия истины и научного метода взаимосвязаны. Нам нужен не столько универсальный критерий истины, сколько правильный исследовательский метод, т.к. в нем уже заложены истинностные критерии. Итак, возникает предположение о возможности определить истину через научный метод; тогда истина станет коррелятом научного метода, его продуктом. Такое предложение в свое время выдвинул Ч. Пирс. Но что представляет собой научный метод? В чем его сущность? Так, мы привычно употребляем выражения «научное исследование», «научные методы», но что в действительности означает «исследовать научными методами»?
Прежде всего необходимо разобраться с основополагающими методологическими понятиями. Что такое метод? Метод — это совокупность предписаний, организованная в систему.
При этом предписания, входящие в состав того или иного метода, могут иметь различный уровень требовательности и определенности: они могут достаточно жестко определять структуру деятельности, а могут функционировать в роли только регулятивных принципов. В последнем случае они лишь направляют деятельность, оставляя достаточное пространство для ее трансформации, не сводя ее к однозначной программе. Следует, отличать понятия: подход, метод, программа и алгоритм. Прежде всего коснемся соотношения метода с программой и алгоритмом. Метод — более широкое понятие, программа и алгоритм — более Узкие.
Итак, концепции, отрицающие существование решающего критерия истины, защищают ту точку зрения, что не существует каких-либо общих, универсально работающих критериев истины; есть лишь конкретные критерии и ситуации их применения, относящиеся к тем или иным конкретным научным вопросам. Резюме. Проблема истины и ее критериев — одна из наиболее драматических и в философии, и в науке. Существует несколько концепций определения и критериев истины. В настоящий момент среди предложенных решений не существует наиболее признанного. В научной практике используются сразу несколько групп критериев истины. Заключение об истинности той или иной теории делается комплексно, совокупным применением различных критериев, на основе анализа конкретных обстоятельств того или иного вопроса. При этом каких-то универсальных, не зависящих от содержательного контекста, решающих критериев истины, по всей видимости, не существует. Хотя, как мы видели, проблема истины не имеет однозначного решения, было бы неразумно только на этом основании подвергать сомнению обоснованность научных знаний, которыми мы обладаем. Если даже из соображений философской осторожности мы не станем называть научное знание истинным, то, во всяком случае, его можно назвать весьма надежным, безусловно приемлемым, убедительно доказавшим свою практическую эффективность. Можно предположить, что сама внутренняя структура научной деятельности посредством выработанных в ней процедур и подходов ведет нас в конечном итоге к такому знанию, которое имеет все необходимые для нас характеристики, как его при этом не называй — истинным, приемлемым, максимально вероятным и т.п.
Заслуживает внимание и еще один подход, который пытается снять напряжение вопроса о критериях истины отрицанием самой возможности найти такой критерий. Еще И. Кант утверждал, что понятие всеобщего критерия истины является бессодержательным. Ведь такой критерий должен быть адекватен в отношении любого предмета познания; но это значит, что он должен быть безразличен к конкретным особенностям той или иной познавательной ситуации, т.е. он совершенно формален и недостаточен. К. Поппер обращает внимание на то, что уточненная А. Тарским классическая теория истины показывает лишь логически корректное определение понятия «истина», но не может дать никаких ее критериев. Действительно, ряд логических результатов показывает, что при уточнении логическими средствами какой-либо концептуальной системы, при строгой фиксации ее языка, исходных постулатов, допустимых правил рассуждений остается неформализованным сам критерий истины. Так, знаменитая теорема Геделя демонстрирует, что у нас имеются и такие истинные предложения, которые тем не менее не являются доказанными средствами данной концептуальной системы. На основании этого К. Поппер делает вывод о том, что точно фиксируемого и универсального критерия истины вообще не существует, поэтому нам нет смысла заниматься его поисками. В реальной же научной практике проблема истины решается не на основе этого гипотетического критерия, а всякий раз конкретно и предметно. Добавим также, что отсутствие решающего критерия не означает того, что вообще не существует объективной истины. По словам К. Поппера, непротиворечиво полагать, что объективная истина действительно существует даже в отсутствие ее критериев: «Мы ищем истину, но не знаем, когда нам удается найти ее… у нас нет критерия истины, но мы тем не менее руководствуемся идеей истины как регулятивным принципом…»2
Философская позиция, полагающая конвенционалистские факторы решающим критерием истины, называется конвенционализмом. К конвенционализму склонялись, например, такие исследователи, как К. Айдукевич и А. Пуанкаре. Конвенционалистская точка зрения также выглядит весьма убедительной. Поскольку вопрос об истинности той или иной теории в итоге решает научное сообщество, то возникает естественное предположение, что само согласие сообщества и должно служить окончательным критерием истинности. Однако здесь тоже все не так просто. Если согласие (или консенсус) есть определяющий фактор, то каковы механизмы самого достижения согласия? Каковы все же те реальные критерии, пользуясь которыми научное сообщество приходит к согласию? Ведь получается, что конвенционалистская концепция тоже не решает проблему критериев, а лишь сдвигает ее к окончательному этапу, проскакивая предыдущие. Далее, серьезной трудностью является то, что ведь само по себе интерсубъективное согласие не гарантирует именно истинности принимаемых положений. Реальная история науки наполнена примерами запоздалого признания идей и заслуг того или иного ученого, повторными окрытиями и т.п. И кроме того, последовательно развиваемый конвенционализм приходит к парадоксу, о котором еще в XVII в. знал Т. Гоббс. Парадокс Г. Гоббса состоит в том, что есди мы будем исходить из соглашений по поводу понятий и утверждений, а всякое соглашение произвольно, то в итоге и все наши истины, доказанные из первоначальных соглашений, окажутся также произвольными, и мы никогда не выйдем из области конвенциональных истин к истинам фактуальным. Таким образом, у конвенционализма тоже хватает своих трудностей.
Данная система представлений развивалась преимущественно в отечественной философской литературе советского периода. Согласно этой концепции, восходящей к учению Карла Маркса, ведущим критерием истины является практика. Это означает, что данная концепция тоже вводит внетеоретический критерий. Сам К. Маркс критиковал предшествующие ему учения за созерцательность (т.е. замкнутость в теоретическом контексте) и утверждал примат практического подхода. Несмотря на то что его последователи отмежевывались от прагматизма, принципиальных различий между этими двумя концепциями нет. Вообще же марксистский тезис «критерий истины — практика», взятый как универсальное требование, является более похожим на
Группа внетеоретических критериев. Смысл их использования состоит в том, чтобы вообще выйти из познавательного контекста и оценить правильность той или иной теории на основе внетеоретических соображений. Таким оценочным контекстом становится практическая сфера. Это означает, что следует проверять эффективность теории в действии. Если
Следующая группа критериев связана с расширенным контекстом научной деятельности, ведь научное познание не замкнуто в своих предметных областях, и их содержание несамодостаточно. Научное познание, как мы говорили, содержит широкий пласт предпосылочного знания, неявных допущений, оно насыщено метафизическими положениями и т.п. Требование согласия с расширенным контекстом научной деятельности существенно, т.к. факторы из этого контекста тоже могут приобретать важное значение в оценке той или иной теории.
Каковы критерии истины? С помощью каких процедур мы можем отличить истинные предложения от ложных? Реально в научном познании используется достаточно большая и разнородная совокупность различных критериев, оценок, содержательных соображений. При оценке приемлемости той или иной системы утверждений они используются, как правило, комплексно, и заключение производится на основе совокупности этих факторов, включающей рассмотрение конкретных обстоятельств данного вопроса. Можно попробовать выделить основные группы критериев, действующих в научном познании. Рассмотрим следующие четыре группы критериев. Критерии, связанные с когерентным пониманием истины. Эти критерии чрезвычайно важны; они проверяют научное знание на предмет его обоснованности, внутренней согласованности, совместимости с общим теоретическим контекстом. К ним относится прежде всего критерий логической непротиворечивости. Заметим, что он имеет решающее значение в математических науках, поскольку там мы не имеем возможности проверить математические положения согласием с эмпирическими данными. Более того, норма непротиворечивости может быть там не только критерием истинности, но и критерием существования математического объекта.
И действительно, достоинством когерентной концепции истины является то, что она сосредоточена на изучении самого теоретического контекста, на сравнении одних предложений с другими, т.е. находится ближе к реалиям научного мышления с его процедурами аргументации, отбора гипотез, проверки на непротиворечивость и т.п. Это означает, что когерентная теория истины, по сравнению с классической, обладает лучшими возможностями для выдвижения содержательных работающих критериев истины. Однако следует отметить, что корреспондентная и когерентная теория истины не противоречат друг другу. Так, у Г. Лейбница концепция истинной идеи как логически возможной совместима с классическим пониманием истинной идеи как соответствующей реальности. Можно сказать, что они даже дополняют друг друга: классическая акцентирует внимание на объективной реальности, когерентная — на внутренних характеристиках теоретического контекста. (В дальнейшем (§ 3.5) мы рассмотрим одну из попыток объединения корреспондентных и когерентных требований в рамках одной модели; речь будет идти о подходе Л. Лаудана.) Но есть и третий подход, отрицающий два первых. Этот подход связан с неприятием и критикой самого понятия истины. Его можно назвать элиминационным (от лат. eliminare — «выносить за порог»; «выгонять»). Например, активным противником понятия научной истины выступает современный философ Бастиан вон Фраассен в книге «Научный образ» (1980). Он утверждает, что, строго говоря, цель науки — это не достижение некоей предельной истины, а создание эмпирически адекватных теоретических конструкций. В сущности, согласие с опытом — это наибольшее, чего мы можем достичь. С этой точки зрения понятие эмпирической адекватности является более четким и более релевантным для понимания научного проекта, чем нагруженное всевозможными добавочными смыслами традиционное понятие истины.