В отличие от слоя предельно общих методологических установок, уровень общенаучных методов представляет собой гораздо более конкретизированные методологические образования, предписывающие исследователю определенные системы действий. К этому слою методологического обеспечения относятся методы, специфичные именно для научного познания и имеющие широкое распространение в самых различных науках. Они имеют общенаучное значение: к ним относятся эксперимент, моделирование, системный подход и т.п. Они будут подробно рассматриваться в последующих параграфах. Сфера общенаучных методов, как уже обсуждалось в § 1.4, может быть на основании критерия доступности объекта исследования условно разделена на две области: эмпирическую и теоретическую. Эмпирические методы используются в режиме интерактивного информационного взаимодействия с исследуемым объектом. Основные методы эмпирического уровня — наблюдение, эксперимент, моделирование. Теоретические методы вносят теоретизацию в фактуальный материал. К области теоретических методов относятся такие, как абстрагирование, идеализация, формализация и многие др.
3. Частнонаучные методологические установки. Частнонаучные методы специфичны для отдельных наук (или групп
наук). Например, для социологии специфичны опрос и анкетирование репрезентативных групп, для психологии — тестирование, психологический эксперимент, для истории — совокупность методов анализа исторических документов, для физики микромира — методы ускорения элементарных частиц и т.п.
4. Специальные методики.
Это методологические единицы еще более частного уровня. Специальные методики разрабатываются и применяются для решения’конкретных задач в конкретных узконаучных областях (например, методики получения тех или иных бактериальных культур в микробиологии, методики окраски
тканей организма в гистологии, методики структурного анализа в химии и т.п.).
Итак, перечислим некоторые философские положения, на которых основывается научная деятельность:
Как уже говорилось выше (§ 0.7), несмотря на то что не существует универсального единственного научного метода, как бы извне заданного науке и предшествующего ее функционированию, в научном познании всегда действуют конкретные методологические установки. По своему содержанию научная деятельность весьма многогранна и включает в себя различные процедуры, направленные на создание и обработку научного знания. В целом методологический арсенал науки обширен и многообразен. Его структуру можно представить как состоящую из множества слоев, «этажей». Эту структуру удобно описывать с помощью деления методов научного познания по степени общности их применения. Так, в отечественной литературе проводится деление методов научного познания на следующие четыре слоя, или «этажа»:
Итак, теоретический и эмпирический уровни научного познания не имеют абсолютной границы. Не существует нейтрального, единого для всех теорий эмпирического базиса (по типу протокольных предложений). Тем не менее внутри теории возможно провести различие между эмпирическими и теоретическими уровнями. Всякая теория является многоуровневой структурой. Нижележащие уровни более тесно связаны с прямым изучением объектов. Вышележащие уровни используют теоретизирующие процедуры — вводят абстрактные сущности, строят теоретические конструкции. Теоретические объекты высших уровней в общем случае не могут быть редуцированы к эмпирическому содержанию. Они могут иметь лишь частичную эмпирическую интерпретацию. Кроме того, они не могут быть изъяты из теории без ее существенного искажения. Эмпирические уровни тоже самостоятельны, не являются лишь производными от теории. Важное место в научном познании занимает установление эмпирико-теоретических связей, или правил соответствия. Вопрос о нахождении адекватной эмпирической интерпретации является сложной проблемой, решаемой каждый раз содержательно-ситуационно. В развитых дисциплинах обоснование теоретических объектов часто происходит не путем прямой операционализации, а методом конструктивного обоснования, включающего мысленные экспериментоподобные манипуляции с абстрактным объектом, проверку его принципиальной совместимости с эмпирическими уровнями. Проблема соотношения эмпирических и теоретических компонентов научного познания как проблема анализа предметного содержания познания — одна из сквозных тем философии науки.
Значительная степень свободы во взаимоотношениях теоретического и эмпирического уровней выражается в том, что, как подчеркивает Э. Нагель, хотя теоретические понятия сами по себе артикулированы с высокой степенью точности, правила соответствия, соотносящие их с опытом, гораздо менее определены. Невозможно ограничить формальные паттерны этих правил каким-либо однозначным требованием; так, данные правила могут выражать необходимые и достаточные условия для описания эмпирических ситуаций на теоретическом языке (например, следующая связь: скачок электрона имеет место тогда и только тогда, когда наблюдается спектральная линия). Но правила соответствия также могут задавать и только необходимые, или только достаточные условия, или даже связывать сразу несколько теоретических понятий с целым контекстом эмпирических’. Иными словами, правила соответствия могут быть различной формы и оставляют свободное пространство для установления дальнейших связей между теоретическим и эмпирическим уровнями.
В первой половине XX в. была предпринята попытка целиком свести значение теоретического термина к его возможностям измерения и тем самым избежать каких-либо неясностей, связанных с его точным значением, и трудностей его эмпирической интерпретации. Такой подход был предпринят американским физиком П. И. Бриджменом и в дальнейшем получил название операционализма. Так, например, понятие «температура» должно быть сведено к комплексу соответствующих измерительных операций. Однако вскоре операционализм был признан ошибочной концепцией. Ведь получается, что, например, должно быть столько различных температур, сколько есть различных способов ее измерения. Кроме того, само измерение выглядит интуитивно понятной операцией лишь в очень простых случаях; гораздо чаще оно требует теоретической поддержки, т.е. само обретает смысл только внутри концептуального контекста. Но если не впадать в крайности, подобные операционалистской точке
В целом возможно полагать, что чем ближе находится изучаемая предметная область к сфере здравого смысла и повседневного опыта, тем уровень самостоятельности и независимости эмпирического материала от научных теорий будет выше. Но даже в достаточно далеких от мира повседневности областях тоже можно говорить о самостоятельной ценности эмпирического материала. Так, не следует понимать зависимость от теории для эмпирического материала как зависимость от монопольной, единственной теории, присущей данной предметной области. Нет, здесь речь скорее идет о зависимости от общего теоретического (можно даже сказать, межтеоретического) контекста ведь конкретные научные теории сами создаются в предшествующем им общем поле той или иной научной области, так что становятся возможными альтернативные теории, построенные на одном и том же эмпирическом базисе, использующие одно и то же инструментально-методологическое оснащение и т.п. Вернемся к ранее рассмотренной теме — проблеме элиминации теоретических терминов. В ходе ее решения было выяснено, что теоретические термины не редуцируемы к эмпирическому содержанию и имеют лишь частичные эмпирические интерпретации. Таким образом, мы приходим к той ситуации, что теоретические термины не могут быть эмпирически проинтерпретированы полностью (у них всегда остается некий неэмпирический остаток); но и, видимо, не должно быть также полностью неинтерпретируемых теоретических терминов: для всякого теоретического термина всегда должна быть какая-то (хотя бы косвенная) возможность привязки к эмпирическому уровню.
Говоря о многоуровневой структуре научного знания, важно обратить внимание на следующее: нижние подуровни, которые теория трактует как существенно эмпирические, определяются внутри самой теории; их выделение происходит по многим основаниям: оно зависит от контекста самого исследования, а также от состояния технических исследовательских средств и возможностей данной науки. Иными словами, вопрос о наблюдаемости является как бы внутренним делом самой теории, вхоДит в состав теоретического контекста. Это означает, что, когда мы поднимаем вопрос о реальности того или иного объекта научной теории, о его эмпирической интерпретации, мы всегда поднимаем его, находясь в каком-то языке, с каких-то позиций. Это важный момент. Нельзя спрашивать «вообще» о существовании того или иного познаваемого объекта. В ходе научного продвижения разворачивается сложная игра концептуальных уровней и позиций. Здесь переплетаются вопросы теоретические (об интерпретациях той или иной сущности) и вопросы методологические (каким образом получено то или иное утверждение). Тема взаимоотношения уровней достаточно деликатна. Поэтому нужно учитывать конкретные обстоятельства. Так, говоря о том, что эмпирические уровни определяются внутри самой теории, легко впасть в крайность иного рода: полагать, что они являются абсолютной собственностью теории и не имеют самостоятельного значения.
Неприятие, «изгнание» самого понятия истины как главной когнитивной ценности имеет своей целью устранить те действительные трудности, с которыми связано понятие истины. Если мы отбрасываем понятие истины вообще, то нам необходимы другие характеристики, например мы можем настаивать на том, что нам нужна не истинная, а приемлемая научная теория. Тогда устраняется и острота проблемы истины: тогда просто мы сегодня считаем одну теорию самой удачной, или самой приемлемой в данных обстоятельствах, но завтра, в другой ситуации, более приемлемой станет другая теория. Снимается острота «вечной» проблемы истины, отпадает понятие «вечных истин» вообще как не соответствующее реальному ходу науки.
К достоинствам корреспондентной концепции относится то, что понимание истины как соответствия знанию реальности является, по-видимому, наиболее соответствующим нашим интуитивным представлениям об истине вообще, т.е. наиболее адекватно отражает то, что мы имеем в виду, используя понятие «истина». Однако современное состояние корреспон-дентной концепции истины неоднозначно. С одной стороны, эта концепция была существенно уточнена известным польским логиком Альфредом Тарским. Это действительно выдающийся результат современной логики. Так, К. Поппер высоко оценивает теорию А. Тарского, указывая, что она устранила все подозрения насчет того, что корреспондентная теория может оказаться логически противоречивой или бессодержательной либо вообще излишней, так что без нее можно было бы обойтись1. Помимо прочего, она возродила объективизм, который защищает и сам К. Поппер. С другой стороны, за время существования этой концепции накопились и определенные трудности. Так, в настоящее время многие аналитики считают, что из классического понимания истины трудно получить достаточно внятные критерии истинности. Трудность содержится в самом понятии «действительность», ведь, строго говоря, мы никогда не прикладываем знания к самой действительности. Мы можем сравнивать только одни утверждения с другими утверждениями же, принимая одни из них и отбрасывая другие. Понятие об истинностных характеристиках рождается внутри специфического концептуального контекста, а не путем прямого приложения знаний к самой действительности.