И действительно, достоинством когерентной концепции истины является то, что она сосредоточена на изучении самого теоретического контекста, на сравнении одних предложений с другими, т.е. находится ближе к реалиям научного мышления с его процедурами аргументации, отбора гипотез, проверки на непротиворечивость и т.п. Это означает, что когерентная теория истины, по сравнению с классической, обладает лучшими возможностями для выдвижения содержательных работающих критериев истины. Однако следует отметить, что корреспондентная и когерентная теория истины не противоречат друг другу. Так, у Г. Лейбница концепция истинной идеи как логически возможной совместима с классическим пониманием истинной идеи как соответствующей реальности. Можно сказать, что они даже дополняют друг друга: классическая акцентирует внимание на объективной реальности, когерентная — на внутренних характеристиках теоретического контекста. (В дальнейшем (§ 3.5) мы рассмотрим одну из попыток объединения корреспондентных и когерентных требований в рамках одной модели; речь будет идти о подходе Л. Лаудана.) Но есть и третий подход, отрицающий два первых. Этот подход связан с неприятием и критикой самого понятия истины. Его можно назвать элиминационным (от лат. eliminare — «выносить за порог»; «выгонять»). Например, активным противником понятия научной истины выступает современный философ Бастиан вон Фраассен в книге «Научный образ» (1980). Он утверждает, что, строго говоря, цель науки — это не достижение некоей предельной истины, а создание эмпирически адекватных теоретических конструкций. В сущности, согласие с опытом — это наибольшее, чего мы можем достичь. С этой точки зрения понятие эмпирической адекватности является более четким и более релевантным для понимания научного проекта, чем нагруженное всевозможными добавочными смыслами традиционное понятие истины.
Tags: движение, деятельность, характер